Статьи

Древние о любви... Часть 2

ЛАБРЮЙЕР

Из книги “Характеры, или Нравы нынешнего века”

Глава III. О женщинах

1 Мнение мужчин о достоинствах какой-нибудь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение.

10 На свете нет зрелища прекраснее, чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса.

11 У каждого свое понятие о женской привлекательности; красота — это нечто более незыблемое и не зависящее от вкусов и суждений.

12 Порою женщины, чья красота совершенна, а достоинства редкостны, так трогают наше сердце, что мы довольствуемся правом смотреть на них и говорить с ними.

16 Чем больше милостей женщина дарит мужчине, тем сильнее она его любит и тем меньше любит ее он.

17 Когда женщина перестает любить мужчину, она забывает все — даже милости, которыми его дарила.

18 Женщина, у которой один любовник, считает, что она совсем не кокетка; женщина, у которой несколько любовников, — что она всего лишь кокетка. Женщина, которая столь сильно любит одного мужчину, что перестает кокетничать со всеми остальными, слывет в свете сумасбродкой, сделавшей дурной выбор.

19 Давнишний любовник так мало значит для женщины, что его легко меняют на нового мужа, а новый муж так быстро теряет новизну, что почти сразу уступает место новому любовнику. Давнишний любовник опасается соперника или презирает его в зависимости от характера дамы своего сердца. Давнишний любовник отличается от мужа нередко одним лишь названием; впрочем, это весьма существенное отличие, без которого он немедленно получил бы отставку.

20 Кокетство в женщине отчасти оправдывается, если она сладострастна. Напротив, мужчина, который любит кокетничать, хуже, чем просто распутник. Мужчина-кокетка и женщина-сладострастница вполне стоят друг друга.

21 Тайных любовных связей почти не существует: имена многих женщин так же прочно связаны с именами их любовников, как и с именами мужей.

22 Сладострастная женщина хочет, чтобы ее любили; кокетке достаточно нравиться и слыть красивой. Одна стремится вступить в связь с мужчиной, другая — казаться ему привлекательной. Первая переходит от одной связи к другой, вторая заводит несколько интрижек сразу. Одной владеет страсть и жажда наслаждения, другой — тщеславие и легкомыслие. Сладострастие — это изъян сердца или, быть может, натуры; кокетство — порок души. Сладострастница внушает страх, кокетка — ненависть. Если оба эти свойства объединяются в одной женщине, получается характер, наигнуснейший из возможных.

24 Мы называем непостоянной женщину, которая разлюбила; легкомысленной — ту, которая сразу полюбила другого; ветреной — ту, которая сама не знает, кого она любит и любит ли вообще; холодной — ту, которая никого не любит.

25 Вероломство — это ложь, в которой принимает участие, так сказать, все существо женщины, это умение ввести в обман поступком или словом, а подчас — обещаниями и клятвами, которые так же легко дать, как и нарушить. Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна — и только; но если он ничего не знает — она вероломна. Женское вероломство полезно тем, что излечивает мужчин от ревности.

78 Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам.

80 Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?

81 Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.

Глава IV. О сердце

2 Хотя между людьми разных полов может существовать дружба, в которой нет и тени нечистых помыслов, тем не менее женщина всегда будет видеть в своем друге мужчину, точно так же, как он будет видеть в ней женщину. Такие отношения нельзя назвать ни любовью, ни дружбой: это нечто совсем особое.

4 Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.

5 Пока любовь жива, она черпает силы в самой себе, а подчас и в том, что, казалось бы, должно ее убивать: в прихотях, в суровости, в холодности, в ревности. В противоположность любви, дружба требует ухода: ей нужны заботы, доверие и снисходительность, иначе она зачахнет.

6 В жизни чаще встречается беззаветная любовь, нежели истинная дружба.

7 Любовь и дружба исключают друг друга.

9 Любовь начинается с любви; даже самая пылкая дружба способна породить лишь самое слабое подобие любви.

10 Трудно отличить от настоящей дружбы те отношения, которые мы завязываем во имя любви.

11 По-настоящему мы любим лишь в первый раз; все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.

12 Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда.

13 Любовь, которая возникает медленно и постепенно, так похожа на дружбу, что не может стать пылкой страстью.

14 Тот, кто любит так сильно, что хотел бы любить в тысячу раз сильнее, все же любит меньше, нежели тот, кто любит сильнее, чем сам того хотел бы.

16 На свете немало людей, которые и рады бы полюбить, да никак не могут; они ищут поражения, но всегда одерживают победу и, если дозволено так выразиться, принуждены жить на свободе.

17 Люди, вначале страстно любившие друг друга, сами способствуют тому, что постепенно их любовь начинает слабеть, а потом совсем угасает. Кто больше виноват в охлаждении — мужчина или женщина? Ответить на этот вопрос нелегко: женщины утверждают, что мужчины непостоянны, а мужчины доказывают, что женщины ветрены.

18 Как ни требовательны люди в любви, все же они прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели тем, с кем дружат.

25 Пожалуй, неприязнь скорее уж может перейти в любовь, чем в дружбу.

26 Друзьям мы охотно сами открываем наши тайны, от возлюбленных мы их не можем скрыть. Подарить кому-нибудь свое доверие — еще не значит отдать ему сердце; тот, кто владеет сердцем другого человека, не нуждается ни в его излияниях, ни в доверии ему, и без них все открыто.

27 У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут повредить им, а у любимых те, от которых страдаем мы сами.

28 Только из первого разочарования в любви и первой провинности друга можем мы извлечь полезный урок.

30 В дружбе для всякого охлаждения и всякой размолвки есть своя причина; любить же друг друга люди перестают только потому, что прежде слишком сильно любили.

31 Мы так же не можем навеки сохранить любовь, как не могли не полюбить.

32 Умирает любовь от усталости, а хоронит ее забвение.

33 И при зарождении и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.

34 Угасание любви — вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы. Полюбить — значит проявить слабость; разлюбить — значит иной раз проявить не меньшую слабость. Люди перестают любить по той же причине, по какой они перестают плакать: в их сердцах иссякает источник и слез, и любви.

37 Люди по привычке встречаются и произносят слова любви даже тогда, когда каждое их движение говорит о том, что они уже не любят друг друга.

39 Мы хотим быть источником всех радостей или, если это невозможно, всех несчастий того, кого любим.

40 Тосковать о том, кого любишь, много легче, нежели жить с тем, кого ненавидишь.

43 Если человек помог тому, кого любил, то ни при каких обстоятельствах он не должен вспоминать потом о своем благодеянии.

Размышления и афоризмы французских моралистов XVI—XVIII веков. С. 306-318

НИКОЛА-СЕБАСТЬЯН ДЕ ШАМФОР

Из “Максим и мыслей, афоризмов и анекдотов”

О женщинах, любви, браке и любовных связях

* Любовь лишь тогда достойна этого названия, когда к ней не примешиваются посторонние чувства, когда она живет только собою и собою питается.

* Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин, слепо кем-то увлеченных, я перестаю верить в их способность глубоко чувствовать. Это правило меня еще ни разу не обмануло.

* Грош цена тому чувству, у которого есть цена.

* Любовь — как прилипчивая болезнь: чем больше ее боишься, тем скорее подхватишь.

* Влюбленный человек всегда силится превзойти самого себя в приятности, поэтому влюбленные большею частью так смешны.

* Иная женщина способна испортить себе жизнь, погубить и опозорить себя в глазах общества — и все это ради любовника, которого она тут же разлюбит из-за того, что он плохо счистил пудру, некрасиво подстриг один ноготь или надел чулки навыворот.

* Гордое и благородное сердце, испытавшее сильные страсти, избегает и страшится их, но не снисходит до любовных интрижек; точно так же сердце, ведавшее дружбу, не снизойдет до низменных, корыстных отношений.

* На вопрос, почему женщина выставляет напоказ свои победы над мужчинами, можно дать много ответов, и почти все они оскорбительны для мужчин. Правильный же ответ таков: у нее просто нет другого способа понаслаждаться своей властью над сильным полом. Женщины не очень знатные, но одержимые надеждой или манией играть роль в высшем обществе, лишены и естественных радостей, и радостей, даруемых мнением света. На мой взгляд, это самые несчастные существа на земле.

* Женщинам свойственны прихоти, увлечения, иногда склонности; порою они даже способны возвыситься до настоящей страсти, но преданность им почти недоступна. Они взывают к нашим слабостям и безрассудству, но отнюдь не к нашему разуму. С мужчинами их связывает телесное притяжение, а никак не сродство душ, сердец, натур. Доказательством этому служит их равнодушие к мужчинам за сорок, присущее даже тем из них, что сами не моложе. Приглядитесь повнимательней, и вы обнаружите, что, оказывая предпочтение мужчине зрелого возраста, женщина всегда действует под влиянием какого-нибудь низменного расчета — из корысти или тщеславия. Что касается исключений, то они, как известно, лишь подтверждают правило или даже придают ему силу закона. Добавим, что здесь совсем неуместна поговорка: “Кто слишком рьяно доказывает свою правоту, тот никогда ничего не докажет”. Любовь покоряет нас, воздействуя на наше самолюбие. В самом деле, как противостоять чувству, которое умеет возвысить в наших глазах то, чем мы обладаем, вернуть то, что нами утрачено, дать то, чего у нас нет? Когда мужчину и женщину связывает непреоборимая страсть, мне всегда кажется, что, какие бы препятствия ни разлучали их — муж, родня и т. д., — все равно любовники созданы один для другого самой природой, что они принадлежат друг другу по божественному праву, вопреки всем людским законам и предрассудкам. Отнимите у любви самолюбие — и что же останется? Почти ничего! Очистите ее от тщеславия — и она уподобится выздоравливающему человеку, который от слабости еле волочит ноги. Любовь в том виде, какой она принята в нашем обществе, — это всего лишь игра двух прихотей и соприкасание двух эпидерм. Желая зазвать вас к какой-нибудь женщине, вам иногда говорят? “Ее нельзя не полюбить!” Но я, быть может, вовсе этого не желаю! Лучше бы уж мне сказали: “Она не может не полюбить!”, ибо люди в большинстве своем не столько хотят испытать любовь, сколько ее внушить. По тому, как самолюбивы женщины пожилые, которые уже никому не нравятся, можно судить, каково было их самолюбие в молодые годы. “Мне кажется, — говаривал господин де*, — что благосклонности женщины в общем приходится добиваться как приза на состязаниях, только достается этот приз отнюдь не тому, кто любит или достоин ее любви”.

Беда молодых женщин, равно как и монархов, в том, что у них не может быть друзей. По счастью, ни те ни другие не понимают этого: одним мешает тщеславие, другим — спесь. Говорят, что в политике победа остается вовсе не за мудрецами; то же можно сказать и о волокитстве. Забавно, что не только у нас, но и у некоторых древних народов, чьи нравы были первобытны и близки к природе, выражение “познать женщину” означало - “переспать с ней”, словно без этого ее до конца не узнаешь! Если это открытие сделали патриархи, они были людьми куда более искушенными, чем принято считать.

В войне женщин с мужчинами последние обладают немалым перевесом: у них в запасе девки.

Любовь, даже самая возвышенная, отдает вас во власть вашим собственным страстишкам, а брак — во власть страстишкам вашей жены: честолюбию, тщеславию и всему прочему. Будь вы тысячу раз милы и порядочны, люби вы совершеннейшую из женщин, все равно вам придется прощать ей либо вашего предшественника, либо преемника. Быть может, чтобы вполне оценить дружбу, нужно сперва пережить любовь.

Мужчины живут в мире с женщинами точно так же, как европейцы с индусами: это вооруженный мир.

* Чтобы связь мужчины с женщиной была по-настоящему увлекательна, их должны соединять наслаждение, воспоминание или желание.

* Одна умная женщина бросила мне как-то фразу, которая, возможно, проливает свет на природу слабого пола: “Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как — нравится ли он другим женщинам”.

* Госпожа де* поспешила уехать вслед за своим любовником в Англию, чтобы доказать великую свою нежность к нему, хотя никакой нежности не испытывала. В наши дни люди бросают вызов общественному мнению из страха перед ним.

* Я знавал когда-то человека, который перестал волочиться за певичками, потому что, по его словам, они оказались такими же лицемерками, как и порядочные женщины.

* Повторение одних и тех же слов может наскучить нашим ушам, уму, но только не сердцу.

* Чувство будит в нас мысль — с этим все согласны; но вот с тем, что мысль будит чувство, согласятся далеко не все, а ведь это не менее правильно!

* Что такое любовница? Женщина, возле которой забываешь то, что знал назубок, иными словами, все недостатки ее пола.

* Прежде любовные интриги были увлекательно таинственны, теперь они увлекательно скандальны.

* Любовь, по-видимому, не ищет подлинных совершенств; более того, она их как бы побаивается: ей нужны лишь те совершенства, которые творит и придумывает она сама. В этом она подобна королям: они признают великими только тех, кого сами и возвеличили.

* Естествоиспытатели утверждают, что у всех видов животных вырождение начинается с самок. Философы вполне могут применить этот вывод к нравам цивилизованного общества.

* Общение с женщинами завлекательно тем, что в нем всегда есть множество недомолвок, а недомолвки, стеснительные или, во всяком случае, докучные между мужчинами, — весьма приятная приправа в отношениях мужчины с женщиной.

* Существует поговорка, что самая красивая женщина не может дать больше, чем имеет. Это кругом неверно: она дает мужчине решительно все, чего он от нее ждет, ибо в отношениях такого рода цену получаемому назначает воображение.

* Мужчина был бы слишком несчастен, если бы, будучи с женщиной, он хоть сколько-нибудь помнил то, что прежде знал назубок.

* Природа, наделив мужчин неистребимой склонностью к женщинам, видимо, предугадывала, что, не прими она этой меры предосторожности, презрение, внушаемое женским полом, в особенности его тщеславием, послужило бы серьезным препятствием к продолжению и размножению рода человеческого.

* Любовникам довольно нравиться друг другу своими привлекательными, приятными чертами, но супруги могут быть счастливы лишь в том случае, если связаны взаимной любовью или хотя бы подходят один к другому своими недостатками.

*Любовь приятнее брака по той же причине, по какой романы занимательнее исторических сочинений.

*Сперва любовь, потом брак: сперва пламя, потом дым.

* Из всех рассуждений о браке и безбрачии всего разумней и справедливей следующее замечание: “Что из двух ни выберешь, все равно пожалеешь”. В последние годы жизни Фонтенель жалел о том, что не женился: он забыл, что прожил девяносто пять лет, не зная забот.

* Удачен лишь разумный брак, увлекателен лишь безрассудный. Любой другой построен на низменном расчете.

* Любовь — единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость — и она окажется правдой.

* Когда влюбленный жалеет человека здравомыслящего, он напоминает мне любителя сказок, который зубоскалит над теми, кто увлекается историческими сочинениями.

* Любовь — это рискованное предприятие, которое неизменно кончается банкротством; кто им разорен, тот вдобавок еще и опозорен.

* Мужчина охладевает к женщине, которая слишком сильно его любит, и наоборот. Видимо, с сердечными чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не в состоянии отплатить за них, тот становится неблагодарным.

* Наихудший из неравных браков — это неравный брак двух сердец.

* Мужчине мало быть любимым: он хочет, чтобы его оценили, а оценить могут лишь те, кто на него похож. Потому-то на свете и не существует любви, вернее, потому она так недолго вечна между двумя существами, одно из которых ниже другого. Дело тут не в тщеславии, а в естественном самолюбии; попытка же лишить человека самолюбия бессмысленна и обречена на неудачу. Тщеславие — свойство натур слабых и порочных, тогда как разумное самолюбие присуще людям вполне порядочным.

* Женщины отдают дружбе лишь то, что берут взаймы у любви.

Размышления и афоризмы французских мыслителей XVI—XVIII веков. С. 459-469

Из книги “Опавшие листья”

* Сильная любовь кого-нибудь одного делает ненужным любовь многих.

* Все очерчено и окончено в человеке, кроме половых органон, которые кажутся около остального каким-то многоточием или неясностью... которую встречает и с которой связывается неясность или многоточие другого организма. И тогда — o6;i ясны. Не от этой ли неоконченности отвратительный вид их (на который все жалуются): и — восторг в минуту, когда недоговоренное — кончается (акт в ощущении)?

* Как бы Б[ог] хотел сотворить акт: но не исполнил движение свое, а дал его начало в мужчине и начало в женщине. И уже они оканчивают это первоначальное движение. Отсюда его сладость и неодолимость. В “s” же (utriusgue sexus homines) все уже кончено: вот отчего с “s” связано столько таланта.

* Любовь есть боль. Кто не болеет (о другом), тот и не любит (другого)

* Отстаивай любовь свою ногтями, отстаивай любовь свою зубами. Отстаивай ее против ума, отстаивай ее против власти. Будь крепок в любви — и Бог тебя благословит. Ибо любовь — корень жизни. А Бог есть жизнь.

(на Волково)

* Любовь подобна жажде. Она есть жажда души тела (т. е. души, коей проявлением служит тело). Любовь всегда — к тому, чего “особенно недостает мне”, жаждущему.

* Любовь есть томление; она томит — и убивает, когда не удовлетворена.

* Поэтому-то любовь, насыщаясь, всегда возрождает. Любовь есть возрождение.

* Любовь есть взаимное пожирание, поглощение. Любовь — это всегда обмен — души-тела. Поэтому, когда нечему обмениваться, любовь погасает. И она всегда погасает по одной причине: исчерпанности материала для обмена, остановке обмена, сытости взаимной, сходства-тождества когда-то любивших и разных.

* Зубцы (разница) перетираются, сглаживаются, не зацепляют друг друга. И “вал” останавливается, “работа” остановилась: потому что исчезла машина как стройность и гармония “противоположностей”. Эта любовь, естественно умершая, никогда не возродится... Отсюда, раньше ее (полного) окончания, вспыхивают измены как последняя надежда любви: ничто так не отдаляет (творит разницу) любящих, как измена какого-нибудь. Последний еще не стершийся зубец — нарастает, и с ним зацепливается противолежащий зубчик. Движение опять возможно, есть — сколько-нибудь. Измена есть, таким образом, самоисцеление любви, “починка” любви, “заплата” на изношенное и ветхое. Очень нередко “надтреснутая” любовь разгорается от измены еще возможным для нее пламенем и образует сносное счастье до конца жизни. Тогда как без “измены” любовники или семья равнодушно бы отпали, отвалились, развалились; умерли окончательно.